Eсть ли o чeм пoгoвoрить двум мирoвым звeздaм из рaзныx видoв спoртa? Кaжeтся, чтo нeт. Нo гeний бaскeтбoлa Стeфeн Кaрри и звeздa футбoлa Нeймaр oпрoвeргли это, поучаствовав в эксперименте ресурса The Players Tribune.

Эта встреча состоялась в Париже, куда Карри прибыл по своим баскетбольным делам и где Неймар живет и работает. Ребята пожали друг другу руки, сели в обоюдно мягкие кресла — и началось…

- Для начала — совсем простой вопрос. Когда вы, ребята, впервые поняли, что игра для вас — дело всей жизни?

СК: — Мне было шесть лет, я играл в детской лиге Северной Калифорнии, где я вырос. На трибунах сидело человек 15. Нашей команде удался быстрый прорыв — двое на одного. Защитник противника двинулся ко мне. И тогда я, вместо обычного в такой ситуации паса на свободного партнера, вдруг типа прыгнул, в воздухе совершил разворот на 360 градусов и отдал пас за спиной моему коллеге. И он забросил мяч в корзину, конечно. Все 15 человек на трибунах вскочили и завопили от восторга! Вот в тот момент я и понял, что баскетбол — это то, что приносит мне удовольствие и чем я готов заниматься всю жизнь.

Н: — У меня было два таких момента. Один — в три года, когда в ответ на вопрос мамы, какой подарок я бы хотел на день рождения, я просто сорвался с места и побежал через дорогу к магазину, где продавали футбольный мяч. Второй момент — это года через три-четыре. Тогда «Сантос» в очередной раз выиграл чемпионат Бразилии. И мы с отцом пошли праздновать это событие. Мы стояли в толпе болельщиков, мимо нас проехал автобус с командой, я коснулся его руками и сказал себе: «Да, я хочу быть футболистом!»

СК: — Видишь, ты наблюдал, как играют другие. А я с самого начала, с самого детства был в игре… Для меня это была часть жизни.

Н: — Твой папа играл? Мой тоже.

СК: — Да, но не это главное. Главное — ты сам должен найти свою страсть к игре. Ты должен сам вычислить свой путь.

- Кстати, о ваших предках. Как думаете, парни, если бы здесь вместо вас сидели ваши отцы — какую историю о вас они бы рассказали?

СК: — Ну, чувак… Если бы мой отец сидел здесь, он наверняка вспомнил бы две истории. Одна совсем простая, и о ней напоминает вот этот шрам. Это было, когда я учился в старшем классе. Мы готовились сыграть в важной игре на рождественском турнире. Мы были в раздевалке, и там висела такая, знаешь, перегородка. И я был так переполнен готовностью играть и выигрывать, что закричал своим: «Ребята, давайте пойдем и сделаем это!» И я прыгнул, головой как раз врезавшись в эту чертову перегородку. Короче, я разбил себе голову, но на площадку все равно вышел — с повязкой. Вот эту историю отец бы точно рассказал, потому что: 1. Он всегда видит этот шрам, и 2. Он знает, что в важные моменты я просто вне себя от энтузиазма, я всегда жажду играть. Но теперь я еще и смотрю, куда прыгаю.

Ну, а другой момент был на моем втором курсе в колледже. Мы играли в первом круге, и я помог нам победить, совершив действительно классный бросок. И когда я сделал это, я указал пальцем на трибуну, где сидел отец. А он как бы протянул мне в ответ факел — ну, вроде как передал баскетбольную эстафету. Признал, что я действительно хороший игрок. Мы как бы поделились друг с другом этим моментом. Было действительно круто!

Н: — Мой отец делал примерно то же. Он всегда мне подсказывал, говорил: «Давай, сын! Делай это или это». Когда я играл плохо, он всегда свистел по-особенному. Слыша этот свист, я понимал, что играю дерьмово. И еще помню, как однажды получил травму, а мой отец сидел на трибуне. Я поскользнулся, упал. Стало ясно, что меня надо отправлять в больницу. Мне казалось, что отец просто сошел с ума, когда услышал это…

- Финал чемпионата НБА. Финал Лиги чемпионов. Это моменты высшей спортивной славы. Вы оба достигали этих вершин. Расскажите, что чувствуешь в такие моменты…

СК: — Когда ты просыпаешься утром в день финала чемпионата НБА… Мне все еще трудно сформулировать, на что это похоже. Кажется, что даже воздух какой-то другой. Ты испытываешь какое-то особенное возбуждение. Ты понимаешь, что подошел вплотную к своей мечте. Все вокруг как будто немного замедляется. И весь этот хаос вокруг тренировок, вокруг поездки на матч, вокруг разминки… Все в несколько раз более безумно, чем обычно. Но это помогает сосредоточиться, потому что ты понимаешь, на какой высоте все это происходит… Да, наверное, так будет сказать лучше всего: все вокруг немного замедляется, и как будто лучом лазера из темноты выхватывает то, что ты никогда и не мечтал увидеть, никогда не считал реальным.

Н: — Смешно, но, кажется, я больше нервничал, смотря твои финалы НБА, чем играя мой финал Лиги чемпионов. Но, конечно, это особенный матч. Ты должен быть сосредоточен. В день финала я был по-настоящему взволнован. Но когда игра начинается, ты полностью расслабляешься. Потому что ты знаешь, чего хочешь, и понимаешь, что находишься здесь, чтобы сделать это. Вот так просто.

СК: — Ну да, вроде так. Вроде все, как всегда. Тот же футбол, тот же баскетбол. Тот же мяч. Выходи и делай свою работу. Но есть что-то особенное перед матчем. То, как ты себя психологически настраиваешь, как убеждаешь, что ты должен выйти — и бросать мяч в кольцо, как ты делаешь это каждый Божий день.

Н: — Я больше нервничаю, когда смотрю матч, чем когда играю сам. Мне очень нравится, как играешь ты, как играют «Уорриорз». И я страшно нервничал, когда наблюдал за вашим финалом. Потому что я был на финале НБА впервые в жизни и боялся, что если вы проиграете, люди скажут, что у меня дурной глаз…

СК: — Когда твой отец смотрит твои матчи, он говорит такое? Мой говорит…

Н: — То же самое…

- Вы сами оба уже отцы. Какая ваша любимая история о ваших детях?

СК: — У любого отца найдутся тысячи истории о своих детях. Каждый день случается что-то забавное. Вот, например, возьмем мою старшую дочь Райли — ей сейчас шесть лет. Когда она видит меня в обычной одежде, она называет меня «папочкой». Но когда я в форме «Уорриорз», я для нее превращаюсь в Стефена Карри, номер 30. Это, кстати, помогло мне понять, как нас воспринимают болельщики. Надевая клубную форму, ты становишься для них каким-то другим существом. Вот и для моей Райли я в этой форме — уже не папочка…

Н: - Однажды в школе мой сын и его товарищи увидели рекламу по телевидению — кажется, это было что-то в преддверии матча сборной Бразилии. Увидев меня на экране, сын воскликнул: «Это мой папа!» Один из ребят сказал: «Нет, это не твой отец. Неймар не может быть твоим отцом!» Между ними даже возникла стычка. И даже после того, как учитель подтвердил слова моего сына, ему все равно никто не поверил, к его большой печали.

СК: — Представь, сколько пацанов в разных школах говорят своим товарищам: «Мой папа — Неймар!» Да множество! Кстати, а сколько лет твоему парню?

Н: — Ему семь.

СК: — А у меня трое. Шести, трех лет и двух месяцев от роду. Рождаются каждые три года! Две девочки и мальчик. Это Божье благословение. Я счастлив.

- Давайте поговорим о величии. Месси. Роналду. ЛеБрон. Дюрант. Вы постоянно видите этих игроков рядом. Что в них такого, что не может понять обычный человек?

СК: — Когда ты играешь против великих, это тебя полностью поглощает. Ты же понимаешь, сколько трудов человек положил на то, чтобы достичь вершины. И, в свою очередь, ты делаешь все возможное, чтобы не проиграть в этом противостоянии, придумываешь что-то такое, что помогает тебе взять верх. ЛеБрона я впервые увидел на площадке в год своего дебюта в НБА. В 2015 мы впервые столкнулись в финале. Я старался не уступить ему в величии. Когда соревнуешься с таким спортсменом, это отличный шанс стать лучше, достичь чего-то небывалого. Вся моя карьера состоит из таких попыток. Когда я закончу играть, то, оглядываясь назад, буду вспоминать карьеру по таким моментам.

Н: — Наблюдать за Месси и Криштиану Роналду… А с Месси я ведь играл в одной команде, и для меня он — один из величайших футболистов всех времен. Рядом с Месси я учился каждый день, на тренировке или в матче, или даже просто смотря за его игрой. Это делало меня сильнее, расширяло мои возможности на поле. Ну, а Криштиану Роналду… Он монстр. Наблюдать за ним — это удовольствие и честь. Но, поскольку он был моим соперником, мне приходилось по-особенному готовиться, чтобы противостоять ему. Он — один из лучших в футболе, поэтому и у него тоже я учился, и соотносил с ним свои действия. Я хочу учиться. Я хочу большего, хочу побеждать, хочу больше трофеев, забивать больше голов… И я учусь у них каждый день.

СК: — Знаешь, самое крутое — видеть уважение в глазах этих великих парней. Когда ты понимаешь, что они воспринимают тебя как реальную угрозу — это и есть лучшее доказательство, что ты работал не зря.

- Давайте представим, что мы снимаем фильм о вас. Какая сцена из вашей жизни обязательно должна в нем быть?

СК: — Не помню точно, когда это было. Кажется, в 2012-м… Я только что вернулся из больницы, где мне сделали операцию после второй травмы за год. И вот я сижу дома, на таком специальном диванчике, и со мной в комнате — моя жена. А она не привыкла видеть меня грустным — я вообще оптимист по природе и всегда считаю, что стакан наполовину полон. Но в этот раз что-то накатило, и я стал сомневаться в том, что вообще вернуть на площадку. Восстановление получалось проблемным… Жена что-то, наверное, почувствовала такое, потому что подошла и просто сказала: «Не забывай о том, кто ты!» Это помогло мне взять себя в руки. И я выздоровел, вернулся в игру, чтобы стать чемпионом.

Н: — У меня будут два момента. Первый — Это когда я получил травму спины. У меня была мечта — сыграть на чемпионате мира. И вот я выбываю из строя, и так, что начинаю вообще сомневаться, смогу ли когда-нибудь играть в футбол. Благодаря моей семье и моим друзьям я смог вернуться.

Второй момент тоже связан с травмой, которую я получил в преддверии чемпионата мира 2018. Этой весной я еще не знал, смогу ли сыграть на нем. В этот непростой момент рядом со мной оставались все те, кто для меня особенно дорог: моя семья, моя подруга, мои друзья. Эти два момента по-настоящему важны для меня. Близкие для меня люди всегда помогали мне совершить камбек.

СК: — Да! Когда ты переживаешь худшие времена, а потом все-таки побеждаешь — ты торжествуешь вместе с ними. Семья — великое дело. Ты просто не можешь ничего добиться, не имея за спиной их поддержки.

- С кем из ваших коллег вам работается веселее всего?

СК:- Самый забавный парень в нашей раздевалке — это Клей Томпсон. Но, наверное, самое смешное — это то, что он об этом не подозревает. Его голова забита всякой всячиной, которую он может выдать вдруг ни с того ни с сего. Например — сколько воды в озере Тахоу, или что-то типа такого, о чем угодно. Но смешно даже не это, а то, что он может отмочить что угодно в любой момент и без всякой видимой причины. Помните, пару лет назад он набрал 60 очков в трех четвертях матча? Знаете, что было накануне? Он просто не приехал на тренировку. Бывало такое, что он опаздывал или забывал форму. Но такого, чтобы не приехал вообще — такого не случалось. Он не появился ни вечером, ни следующим утром. И когда мы уже начали всерьез беспокоиться, куда же он запропастился — перед игрой видим его в раздевалке, как обычно, уткнувшимся в газету, как будто ничего не произошло. И этот парень, пропустивший тренировку накануне, выходит и набирает 60 очков. Такой это парень, Клей Томпсон.

Н: - Самый веселый и забавный человек — Дани Алвес. Мне нравятся его частые видео в соцсетях, где он поет песни. Заходя в раздевалку, он шутит с каждым, он старается поднять всем настроение, он сам всегда бодр и весел. У него всегда есть веселая история наготове. Он всем дает смешные прозвища. А у него самого прозвище «Добрый сумасшедший» — Good Crazy. Самый старый из нас — и самый смешной, представь!

СК: — Вот такие безумцы нам нужны рядом! Такие люди незаменимы в раздевалке. На протяжении долгого сезона без шуток и разрядки не обойдешься.

Обсудить новость можно на страничке terrikon.com в Facebook https://www.facebook.com/terrikon

Перевод Марины Ясеновой, специально для «Террикона»